- Меня интригует один вопрос… - Джеймсу не нравилось, когда его жена превращалась в циничного политика. На фоне такого превращения он был бы рад даже её возврату в образ отчаянной пиратки - образ, который стал уже понемногу забываться. - Почему Людовик, имея прекрасную возможность раз и навсегда разделаться с Испанией, этого не делает и не собирается делать? Он ведь может ободрать старого врага так, что тот сожмётся до размеров Кастилии и Арагона, и более не станет ему докучать.

- Э, дорогой, это может означать только одно: что "наш добрый друг" закладывает большую мину под заключаемый сейчас мир, на предмет повоевать ещё раз. Лет эдак через несколько. - Галка, почувствовав его состояние, грустно улыбнулась, словно прося прощение за свой неисправимый цинизм. - Клянусь тебе, он не упустит случая и сохранить Испанию относительно боеспособной, и так поделить оторванные от неё куски, чтобы милая соседушка озлилась на всех и вся. И не вступала в антифранцузские коалиции.

- Ну, я думаю, тут он пролетит, - уверенно сказал Влад. - Где такое видано, чтобы прощённый враг не точил на тебя зубы?

- А нам-то что? - пожала плечами названая сестрица. - Пройдёт лет пять, и нам будет уже фиолетово, кто на кого в Европе нападёт - Франция на Испанию, или Испания на Францию. У нас к тому времени будет другая головная боль: Англия. Когда там к власти придёт Вильгельм Оранский…

- Если этот мир уже отличается от вашего, то может и не прийти, - возразил Джеймс.

- А может прийти и пораньше. Но не в том суть. Сейчас Англия, прошу прощения, в заднице. Я не об экономике, я об армии и флоте. Купцы в Англии сейчас хорошо, крепко стоят, а вот насчёт повоевать - кишка тонка. Извиняюсь, нечем. Рюйтер их там здорово погонял в своё время. Но Карл - тайный католик - и его братец - явный католик - вряд ли удержат престол в протестантской Англии. Особенно если Англия по их милости влезет в какую-нибудь проигрышную авантюру.

- Карл вышел из этой войны раньше всех. Где гарантия, что он ввяжется в новую? - сомневался Джемс. - Мне однажды довелось видеть этого человека. Он трус и фат. Я даже слышал сплетню о том, как он принимал русских послов. Послы ему о торговле и пошлинах, а он им - о стройности ножек английских дам. Даже подозвал мисс Стюарт и велел ей снять юбку, дабы подтвердить высоким гостям его правоту[Френсис Стюарт вскоре после этого случая стала любовницей Карла, но веса при дворе практически не имела, ибо, по отзывам современников, была глупа.]. Когда я это услышал, у меня не было слов. Одни выражения.

- Фатовство и трусость не помешали ему тихой сапой пригрести себе парочку голландских колоний в обмен на выход из войны, - возразил Влад. - Но ты прав: если Карл и полезет воевать, то только после хорошего пинка от кузена Луи. Или если на него нападут.

- Потому-то Людовик и не желает уничтожать Испанию, даже даст ей фору по времени, чтобы собрать силы. Это какая острастка для союзничка Карла! - согласилась Галка. - А для того, чтобы мадридская кузина как следует обиделась на лондонского братца, Людовик подкинет тому косточку со стола победителя. Скажем, какую-нибудь дыру в Мэйне. И королеве неприятно, и Карлу головняк с обустройством новой колонии, и нам, Сен-Доменгу, шпилька в бок. Мол, помните о старшем брате.

- Короче, не жизнь, а сказка, - едко хохотнул Влад. - Только этот версальский кобель - прошу прощения, наш добрый друг Людовик - кое-чего не учёл.

- Тебе, кажется, пришёлся не по душе мой план, - прищурилась Галка, испытующе глядя на названого братца.

- Мне он и сейчас не нравится, Галя. Но то, что делают эти господа, не нравится ещё больше…

Где-то вдалеке прогремел глухой громовой раскат. Оконные стёкла запятнали первые капли дождя: к побережью Сен-Доменга подошёл шторм. Опытные моряки загодя приготовили корабли, а горожане сейчас расходились по домам… Галка позвонила в колокольчик, явилась служанка - закрывать ставни. Влад зажёг керосинку. Служанка ушла, и семейный совет продолжался…

2

- Если он пишет всерьёз, я удивлён, - проговорил его величество, небрежным жестом передав своему министру письмо. - До сих пор кузен Карл не занимал себя подобными делами. Если же это шутка, то весьма неловкая.

Кольбер, прищурив глаза, бегло прочёл послание короля Англии. Умный человек и большой стервец, он не мог не понимать, какую выгоду его страна могла бы получить из этой комбинации. Но вот король Франции… Месье Кольбер прекрасно знал, что ум монарха далеко не так всеобъемлющ, как казалось самому монарху. Из-за гордыни или упрямства он мог зарубить и самую лучшую политическую комбинацию. Однако если зайти с правильной карты…

- Не думаю, сир, что ваш кузен пошутил, - сказал он. - Но тон письма и скромность запросов свидетельствует о том, что его величеству королю Англии вряд ли известно, насколько плохи дела в Испании…

…Необходимость обеспечивать безопасность торговли в Вест-Индии вынуждает нас содержать там некоторое количество военных кораблей. Однако, к превеликому нашему сожалению, не обладая гаванями на континенте, мы не можем полностью гарантировать купцам надёжность перевозок и ремонт судов, что в свою очередь отрицательно сказывается на торговле. Парламент настаивает - и в этом я с ними полностью согласен - чтобы Англия укрепляла свои позиции в Вест-Индии, ослабляя тем самым позиции Голландии. Не станете ли Вы возражать, брат мой, если мы вознамеримся потребовать у Испании Маракайбо с прилегающими к нему землями?…

- Действительно, - согласился Людовик. - Знай он об истинном положении дел у нашей дражайшей кузины, потребовал бы Кадис с Севильей. И дражайшая кузина отдала бы - за возможность навести порядок в своём порядком запущенном доме. Но я не стану делать брату Карлу такой подарок.

- Ваше величество против занятия Маракайбо англичанами? - неприятно удивился Кольбер.

- Я бы хотел выслушать ваши аргументы в пользу такого решения, - Людовик тоже был слегка удивлён подобной политикой. - Признаться, не понимаю, зачем мне усиливать Англию?

- Испания никогда не простит королю Англии то, что он, не сделав ни единого выстрела, вдруг получает что-то в виде трофея, - едко усмехнулся Кольбер. - Маракайбо весьма затруднит общение между Мадридом и Лондоном, если кто-либо вздумает втягивать их в некий союз, направленный против Франции.

"Кто-либо…" Намёк на Вильгельма Оранского, голландского штатгальтера и злейшего врага Людовика, был довольно прозрачен и неприятен. Король слегка нахмурился, но знака умолкнуть не дал. Потому месье Кольбер изволил продолжать.

- Есть ещё одно соображение, заставляющее меня высказаться в поддержку решения английского короля, - сказал он. - Ваш кузен Карл никогда не удержит Маракайбо, если не перебьёт поголовно всё его испанское и туземное население. Не думаю, что это понравится Сен-Доменгской даме: насколько я знаю, она довольно резко реагирует на истребление невинных.

- Она не ввяжется в войну с Англией ради жителей Маракайбо, - возразил Людовик.

- Ввяжется, - уверенно заявил Кольбер. - Она из тех, для кого вопросы чести иной раз важнее любых политических комбинаций. Правда, я не убеждён, что война эта будет, так сказать, "горячей". Служба месье де Ла Рейни не смогла вычислить всю её агентуру. Известны лишь несколько персон, связанных с послом Сен-Доменга в Голландии. Однако смею предположить, что самой эффективной частью агентуры является именно не известная нам часть. И в нужный момент эти люди вполне могут стать проводниками воли мадам Эшби. В этом случае я не стал бы завидовать вашему кузену, сир: вам ведь известно, что в этом деле при определённых обстоятельствах и один человек может стоить целой армии.

- Мой брат Карл явно недооценил эту даму, - усмехнулся король. - Мне доносят, будто посол Англии в Сен-Доменге позволяет себе оскорбительно высказываться о ней. Допускаю, что она может пропускать его слова мимо ушей, но ни один уважающий себя государь не станет сносить оскорбления вечно.